Его зрачков огонь зеленый
Моим сознаньем овладел.
Я отвернуться захотел,
Hо замечаю удивленно,
Что сам вовнутрь себя глядел,
Что в пристальности глаз зеркальных,
Опаловых и вертикальных,
Читаю собственный удел (Шарль Бодлер)

Ковалевское кладбище Санкт-Петербурга интернационально, демократично и непрестижно. Находясь за городской чертой, оно занимает 110 га территории соседнего субъекта Федерации (Ленобласти). Есть тут мусульманский и еврейский участки, производятся и так называемые «безродные» захоронения – не востребованных родственниками умерших за госсчёт (таких около 150 в месяц).

Кладбище было открыто по указу Ленгорисполкома в конце 1984 г. Количество интересных памятников на Ковалевском можно пересчитать по пальцам, каким-то чудом порой увидишь надпись «Сей Крестъ поставленъ Лукой Ивановымъ деревни Егли 1903 г.». Однако судьбе было угодно, чтобы здесь нашел последнее пристанище великий ученый и одна из самых загадочных фигур научного мира XX в.

Имя Юрия Валентиновича Кно́розова (1922–1999) стоит в одном ряду с Жаном-Франсуа Шампольоном, расшифровавшим египетские иероглифы, а его главной заслугой является дешифровка письменности майя, последняя великая дешифровка, открывшая человечеству целую цивилизацию.

Надгробный памятник ученому находится на краю кладбища среди толчеи типовых захоронений, чем-то напоминающей коммунальную квартиру. Узнал я о нем совершенно случайно, навещая могилы своих родственников.

Кнорозов – лингвист, историк, этнограф, д.и.н. (1955), лауреат Государственной премии СССР (1977), кавалер ордена Ацтекского орла Мексики и Большой золотой медали Гватемалы. Круг его научных интересов был очень широк – от расшифровки древних систем письма до заселения Америки, археоастрономии, шаманизма, эволюции мозга и теории коллектива. Он скончался 30 марта 1999 г. возрасте 76 лет. в одиночестве в коридоре одной из городских больниц. Пять лет его могила зарастала травой, только в 2004 г. по инициативе С.М. Миронова, тогдашнего Председателя СФ, здесь был установлен памятник.
Автор проекта - московский скульптор Николай Выборнов. Композиция выполнена в стиле архитектуры майя – платформа со стелой и алтарем из розоватого известняка.

По бокам стелы выполнена надпись иероглифами майя с датами рождения и смерти ученого. На реверсе стелы помещена копия рельефа из самого любимого Юрием Кнорозовым города майя – Паленке.

На аверсе стелы (фото в заголовке поста) барельеф Кнорозова с его любимой сиамской кошкой Асей, повторяющий фотографию, которую знают во всем мире.

MI CORAZÓN SIEMPRE ES MEXICANO


Ю.В.Кнорозов, 1995 г. Перед началом III Международной конференции майянистов в Четумале, Мексика ()

Биография Юрия Кнорозова полна мистических событий, тяжелых испытаний и парадоксов, как, видимо, и полагается каждому гению.
Среди его детских рисунков сохранилось изображение непонятного зверя с именем Танкас (что на языке майя означает Млечный путь), змеи со странным именем Поленка. Паленке – название развалин большого города майя в Мексике, где находятся самые важные майянские артефакты, в том числе, Храм надписей (Templo de las Inscripciones).
Во время войны Кнорозову непонятно как попадают в руки оставленные немцами книги «Сообщение о делах в Юкатане» францисканского монаха XVI в. Диего де Ланды и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта.

Согласно официальной версии, он их «спас из пламени горящей библиотеки в Берлине». Но он там не был и победу встретил под Москвой телефонистом полка резерва ставки главнокомандующего. Майянистикой он в ту пору не интересовался, увлекался историей цивилизаций Востока, лингвистикой и шаманскими практиками. Его дипломная работа в МГУ носила название «Мазар Шамун Наби. Срезнеазиатская версия легенды о Самсоне». В аспирантуру ему путь был закрыт, поскольку «его родственники в войну находились на оккупированной территории».

В 1945 г. Кнорозову попалась на глаза статья немецкого ученого Пауля Шелльхаса «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». Он оставляет шаманские практики, чтобы ответить на вызов Шелльхаса: «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим. <...> Неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!». Этой позиции он неизменно придерживался всю свою жизнь.
После войны с помощью проф. С.А. Токарева ему удалось устроиться на должность мнс в Музей этнографии народов СССР, что рядом с Русским Музеем. Так начался Ленинградский, основной период жизни Кнорозова. Поселился он в самом музее. Длинная, как пенал, комната от пола до потолка была забита книгами, по стенам были развешены прорисовки иероглифов майя. Из мебели были стол и солдатская койка.

В начале 50-х Кнорозов нашел ключи к древней письменности майя. Первая публикация о результатах дешифровки вышла в 1952 г. Успех молодого ученого позволил перейти ему на работу в Кунсткамеру – ленинградское отделение Института этнографии АН СССР. Предстояла защита кандидатской диссертации.

Но тут появились другие проблемы. В вопросе об индейцах майя марксистская ученость имела в своем распоряжении мнение Энгельса об отсутствии государств в доколумбовой Америке. Согласно той же догме, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых гособразований. Заявление о наличии у майя фонетического письма предполагало опровержение положений Энгельса. Сие могло повлечь за собой обвинения в ревизионизме и арест.

Юрий Валентинович шел на защиту и не знал, чем все закончится. Защита проходила в Москве 29 марта 1955 г. и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление Кнорозова на ученом совете, по образному выражению очевидцев, длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук.

В советские времена после Конгресса американистов в Копенгагене в 1956 г. Кнорозов долгие годы был невыездным. При этом он горько шутил: «создавались бесконечные комиссии по вывозу его в Мексику, и уже все члены комиссий там уже побывали».
Только в 1990 г. благодаря приглашению президента Гватемалы ему удалось провести в этой стране около двух месяцев. Уже далеко не молодой ученый смог подняться на вершину пирамиды Большого Ягуара в Тикале (во что никто не верил) и долго стоял там в одиночестве. Как всегда курил – и был погружен в свои образы.
Начиная с 1995 г. последовали поездки в Мексику по приглашению Национального Института Истории и Антропологии. Кнорозов посетил все заветные места – Паленке, Бонампак, Йашчилан, Чичен-Ица, Ла-Вента, Монте-Альбан, Теотиуакан, Шочикалько. Он был счастлив на земле майя.

В 1995 г. в посольстве Мексики в Москве ему был вручен серебряный Орден Ацтекского Орла. Эти ордена вручаются мексиканским правительством иностранным гражданам, имеющим исключительные заслуги перед Мексикой. Получив награду, Кнорозов сказал по-испански: «Mi corazón siempre es mexicano» («Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем»).

Последние годы жизни Юрий Кнорозов провел в одиночестве в окружении котэ в маленькой квартире блочной хрущевки на ул. Гранитной. После его кончины Кунсткамера отказала в предоставлении помещения музея для прощания, и множество людей собралось в тесном больничном морге. Кнорозову очень нравилась Александро-Невская Лавра, но похоронили его на новом кладбище, фактически на пустыре за городской чертой. Чем-то его похороны напоминали неприкаянную кончину Паганини.

ВСЕГДА КОТОВ!
Котэ играли в жизни Юрия Кнорозова какую-то мистическую роль. Ученый считал их существами священными и неприкосновенными. Долгие годы рядом с ним находилась любимая сиамская кошка Ася (Аспид). Ее он вполне серьезно представлял в качестве соавтора своей глубочайшей теоретической статьи, посвященной проблеме возникновения сигнализации и речи. К идеям этой работы он пришел, наблюдая за тем, как кошка общается со своими котятами. Кнорозов сильно возмущался тому, что редактор, готовивший статью к публикации, убрал из заглавия имя котэ.

Посмотрите на самую известную фотографию ученого в предыдущем разделе: говорят, что домашние питомцы часто похожи на своих хозяев, но здесь мы видим просто невероятное сходство. А вот так творчески переосмыслили эту фотографию на сайте Deviant Art .

Главный научный оппонент Кнорозова, глава американской школы майянистики Эрик Томпсон в полемическом задоре называл последователей Кнорозова «ведьмами, летающими верхом на диких котах по полночному небу по приказу Юрия» . В этом есть уже что-то булгаковское.

Юрий Валентинович любил не только своих котэ, но и вообще всех представителей этого племени. У многих его коллег дома тоже жили кошки, и, по воспоминаниям, Кнорозов всегда приходил в гости, имея в кармане сушеный корень валерьянки или пучок кошачьей травы. У Аси был котенок, которого Юрий Валентинович назвал Толстым Кысом. Будучи еще совсем маленьким, Кыс ухитрился поймать на подоконнике голубя, за что был удостоен особой чести: его фотография всегда стояла на обширном письменном столе ученого. В последние годы жизни у него была кошка, которую он почему-то называл котом и звал Белобандитом. Но в беседах с друзьями Юрий Кнорозов не раз говорил, что все кошки хороши, но он хотел бы навсегда остаться со своей любимицей Асей. Так и было суждено ему быть увековеченным на барельефе надгробного памятника в Ковалево.

Толстый Кыс (Фото из архива Г. Ершовой)

Основной

Национальный герой мексиканцев и гватемальцев на собственной родине и при жизни не снискал такой любви. При том что созданная им школа — единственная в гуманитарных науках, признанная во всём мире, и касается общемирового культурного наследия. Он умер забытый всеми в коридоре одной из петербургских больниц. А загадки цивилизации майя, на которыми приоткрыл тайну Кнорозов, до сих пор будоражат современников и рождают множество мифов, как, например, предсказания о конце света.

О Юрии Кнорозове вспоминает его ученица, директор Мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова, доктор исторических наук, профессор РГГУ, член Совета по науке и образованию при Президенте РФ Галина Ершова .

Семья талантов

— Кнорозов родился в 1922 году под Харьковом в семье интеллигентов, последним из пятерых детей. Его отец — инженер, работал на руководящих должностях в Петербурге. В Первую мировую он был ранен, и его демобилизовали, отправив с семьёй на юг, строить южные железные дороги. Там отец Кнорозова был 1-м секретарём партии, то есть по-нынешнему — мэром. Родители воспитывали своих детей по психологической школе Бехтерева. В начале века это была очень популярная и мощная педагогическая система. Согласно ей, ребёнок в своем развитии повторяет эволюцию человека, и заниматься его воспитанием надо с младенчества. Большое значение придавалось эстетическому образованию. В частности, анализировались детские рисунки, чтобы выяснить способности маленького ребёнка. В итоге в семье Кнорозовых все пятеро детей занялись наукой. Двое стали лауреатами Госпремии, два — докторами наук. Только сестра Кнорозова Галина смогла защитить лишь кандидатскую диссертацию — из-за запрета поступать в аспирантуру. А между тем она, работая в институте эндокринологии, разрабатывала лекарства от рака. Вот такую совершенно особую среду создали своим детям Кнорозовы.

Закончив 7 классов железнодорожной школы в посёлке Южный, Юрий Кнорозов доучился уже в медицинском училище. Его очень интересовали проблемы мозга — как возникает коммуникация, как человек говорит и т.п. Тогда этими темами мало кто интересовался. Но в харьковском госуниверситете он поступил почему-то на исторический факультет. Успел отучиться два года, и началась война. Поскольку у него было какое-то заболевание, то негодным к службе его признали ещё задолго до войны. К слову, все остальные мужчины в семье были офицерами высоких чинов, и Кнорозов считал себя неким изгоем в этом смысле. Так что на фронт Юрия Валентиновича не взяли, отправили рыть окопы. Немцы практически моментально оккупировали территорию (Харьков был взят уже в конце октября 1941 года). Под бомбёжками он добрался до дома матери. Немцы выгнали их из дома, вместе с сестрой и матерью он жил в подвале. Когда в феврале 1943 года наши войска в первый раз на несколько дней освободили Харьков, Кнорозовы вышли за линию фронта и отправились искать отца. В начале войны он руководил эвакуацией. Но очень быстро, в военной суматохе, связь с ним прервалась. Наконец, отца удалось разыскать в Москве. К этому времени Кнорозов уже успел переболеть тифом. На фронт по состоянию здоровья его по-прежнему не брали, хотя был уже 1943-й, когда забирали практически всех, способных держать оружие.

Шаманские наклонности

В Москве Кнорозов попытался продолжить учёбу на истфаке в МГУ, ему отказали. Пришлось вмешаться отцу, использовать административный ресурс. Кнорозова приняли, как водится с потерей года, то есть снова на 2-й курс. Во время учёбы он снова занялся вопросами деятельности мозга. А больше всего его интересовал тогда шаманизм. Диплом и первая публикация были посвящены именно шаманскому культу.

К слову, он сам обладал определёнными гипнотическими способностями. Поэтому ему хотелось разобраться в этом феномене. Обычная практика для исследователей — изучать то, что хочешь понять в себе самом. На мне не испытывал, даже никогда не заговаривал об этом. Поэтому для меня было полным изумлением, когда от родственников я узнала о его «психотерапевтических практиках». Будучи подростком, ещё в посёлке Южный под Харьковом он снимал головную боль наложением рук, облегчал страдания от прочих напастей. Болящие к нему шли со всей округи. А когда жил в Москве, у брата, в знаменитом Доме на набережной напротив Белого дома, испытал свою силу на маленькой племяннице. Через стенку внушал ей, что с балкона лезут белые обезьяны. Малышка с криками просыпалась. Потом её родители догадались, чьи это штучки, и эксперименты прекратились. А она до сих пор помнит этих белых обезьян.

Однако майя Кнорозова интересовали больше, чем шаманы. Уж не знаю наверняка, на каком этапе они его зацепили, но совершенно точно в студенческие годы в МГУ. Именно тогда он перевёл труд второго епископа Юкатана (штат в Мексике) Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане», где рассказывалось о цивилизации майя и в том числе был записан алфавит майя. Правда, знаки письма оказались зашифрованы так хитро, что разгадать их смысл удалось только Кнорозову. И это стало темой его докторской диссертации.

Из опалы к славе

Созданный Кнорозовым метод расшифровки древних систем письма называется «позиционная статистика». Суть в следующем. Чтобы прочитать текст, нужно сначала понять, к какому типу письма он относится. Скажем, в китайском языке один знак обозначает целое слово. В английском, русском и прочих европейских языках, знак, или буква, обозначает звук. А бывает слоговое письмо, как в Индии, где каждый знак передаёт один слог. У каждого типа письменности своё количество знаков. В алфавитном примерно 30 знаков. Чтобы читать на китайском, надо знать минимум 5 тыс. знаков, а лучшие словари включают до 50 тыс. иероглифов. В слоговом письме насчитывается около 300 знаков. Единственное условие: чтобы определить тип письма, текст должен быть единым и довольно большим — минимум 5 тысяч знаков. К счастью, у майя такие сохранились.

Посчитав все возможные встречающиеся знаки (их оказалось 355), Кнорозов выяснил, что майя пользовались слоговым письмом. Дальше следовал анализ, как часто встречаются отдельные знаки. Известно, что самые употребляемые — служебные слова: предлоги, союзы, частицы и т.д. Сделав все эти скрупулёзные подсчёты, Кнорозов смог прочитать тесты майя с помощью «алфавита де Ланды». Почему до Кнорозова никто не мог этого сделать? Как раз потому, что никому в голову не приходило: знаки в этом алфавите обозначали слоги, а не буквы, как думали многие. Индейцы записывали свои знаки в соответствие не произношению испанских букв, а их названию. И это вконец запутало многих исследователей. Потом по методу Кнорозова стали расшифровывать протоиндийское письмо, монгольское, тексты острова Пасхи — все эти научные группы работали под его руководством.

Когда Кнорозов закончил университет, возник вопрос о поступлении в аспирантуру, чтобы продолжить научную работу. Вот тут-то ему и припомнили, что во время войны 1941-1945 годов он находился на территории, оккупированной немцами. В советское время этот пункт в анкете присутствовал всегда. Аспирантура и МГУ, и Института этнографии АН СССР оказались для него закрыты. Хотя, заметим, сам директор института С.П. Толстов и научный руководитель Кнорозова в МГУ С. А. Токарев лично ходатайствовали об этом. Но всё без толку. Поэтому Кнорозова перевели в Ленинград, зачислив сотрудником Музея этнографии народов СССР. Директором музея был очень симпатичный персонаж Ефим Абрамович Мильштейн . Ощущение, что он прибирал всех «опалённых». В соседней комнатке-пенале при музее жил вместе с Кнорозовым Лев Гумилёв , приходила Ахматова . Так что Кнорозов был в курсе всех семейных дел. Так вот с Гумилёвым Кнорозов обсуждал проблемы общества, по каким законам оно развивается. Пока Гумилёва не арестовали. После этого Кнорозов благоразумно замолчал про теорию коллектива, решив не рисковать, и стал заниматься только майя.

Однако без аспирантуры как пробить путь в большую науку? Написать и защитить диссертацию. И вот эта часть биографии Кнорозова обросла легендами. Якобы едва начав доклад на соискание учёной степени кандидата наук, уже через 3,5 минуты он получил звание доктора исторических наук. В реальности же такой сценарий был тщательно срежиссирован научными руководителями Кнорозова, которые понимали, что только такой ход позволит ему выйти из опалы. И расчёт оказался верным. После присвоения звания кандидата наук, вторым голосованием он получил доктора. Однако Кнорозов и тут сумел выкинуть фортель. Когда комиссия предложила ему начать излагать работу, тот дерзко ответил в духе, мол, кому интересно, тот уже всё прочитал, зачем ещё время тратить. Наставники были готовы взбалмошного ученика убить. Но обошлось. Все это изложено в архивных документах протоколы защиты, которые не так давно обнаружила руководитель нашей междисциплинарной программы Евгения Андреевна Долгова . Так что это достоверный факт. С этого момента Кнорозова стали раскручивать как молодой талант. Он был для этого очень удобным героем. Страна 10 лет назад вышла из страшнейшей войны, обескровлена, а при этом имеет таких гениев, которые совершают великие открытия. Правда, Кнорозова такое усиленное внимание только раздражало, он не любил тратить время на пустяки.

Ю. Кнорозов с сиамской кошкой Асей (Аспидом) в 1971 году. Фото: Commons.wikimedia.org

Кошка Ася как соавтор

Сделав своё гениальное открытие, Кнорозов попытался вернуться к теории коллектива. Он написал тезисную, но абсолютно гениальную статью «К вопросам о классификации сигнализации». Правда, в то время её никто по заслугам не оценил. Опубликована она была в журнале «Вопросы африканистики» — явно кто-то пристроил по дружбе. А между тем, Кнорозов тогда чётко определил, как работает мозг человека и формируется система коммуникаций — сигнал-«посыл», сигнал-«получение», зачем вырабатываются эти сигналы (для реализации совместной цели), как человек становится человеком и т.д. Вообще он мечтал заниматься именно этой тематикой. А натолкнула его на эту теорию сигнализации... кошка Ася. Она родила котёнка, которого назвали Толстый Кыс. Кнорозов наблюдал, как Ася учила его охотиться, анализировал сигналы, которым кошка «разговаривала» с котёнком. И в этот момент родилась идея. С тех пор он пытался вписать Асю как соавтора статьи. Это в советские-то времена! Более того, всюду, где требовалась официальная фотография, давал фото своего портрета в костюме с галстуком и Асей на руках. Кошку, понятное дело, всегда отрезали. И он каждый раз от этого впадал в ярость. Кстати, памятник в Мексике выполнен в виде стелы, на которой выгравирован рельеф с изображением Кнорозова с кошкой на руках.

Мексиканское солнце

Почему-то больше всего неспециалистов восхищает в Кнорозове то, что он смог расшифровать письменность майя, не выезжая в Мексику, в места обитания цивилизации майя. Ничего удивительного тут нет. Расшифровка рукописей — кабинетная работа. Тем более что сами тексты были доступны в Ленинской библиотеке. Тем не менее, побывать на Юкатане ему очень хотелось. Мечта сбылась практически под конец жизни, в 1990-м году. Помог мой муж. Будучи гватемальцем, он был хорошо знаком с супругой президента Гватемалы. Кнорозову направили официальное приглашение от президента республики. Академия наук тут же ответила в духе, что Кнорозов, мол, поехать не может, очень занят, но зато есть много достойных людей, которые готовы... Когда я наконец сообщила Кнорозову: «Юрий Валентинович, всё-таки поедем в Гватемалу!», он ответил с сарказмом: «Да, я знаю, сколько уже есть комиссий по отправке меня за границу. При этом все члены комиссии там побывали». А на самом деле так и было. Однако снова вмешалась жена президента Гватемалы. Она лично позвонила Кнорозову, убедилась в его согласии и сообщила об этом бюрократам из Академии наук. Юрий Валентинович сразу влюбился в Гватемалу. По сути он был первый раз за границей (после конгресса в Копенгагене в 1956 г. его за границу не выпускали), для него всё было в диковинку: почему нет очередей в магазинах, почему там всё есть... В России-то в это время магазины были уже пусты. Невозможно было купить даже самого элементарного. В Ленинграде Кнорозов из помоек собирал бычки — курильщик был страшный. А в Гватемале все вокруг него ходят, любят, да ещё на президентском уровне. Настроение ему не испортили даже странные угрозы нас убить. Не успели мы прилететь в Гватемалу, как начались звонки по телефону с требованием покинуть национальную территорию в течение 48 часов, а иначе нам в номер подложат бомбу. Мы даже не заметили, что за нами велась слежка. Муж вёл переговоры с угрожавшими. А Кнорозов только забавлялся. Выходил на балкон покурить со словами: «Ну что, нас пришли убивать или нет?» Кайф ловил от всего после ленинградского дождика, серости, нищеты. Мы уехали, гватемальцам стало стыдно, и они пригласили нас снова посетить археологические места. Когда Кнорозов выезжал в Мексику или Гватемалу, он словно оживал, чувствовал себя человеком. В родной стране отношение было иное. Кнорозов умер в 1999 году в больнице от инсульта, забытый всеми. Даже родных рядом не оказалось. Когда сотрудники нашего центра узнали о его смерти, все поехали в Петербург. Мексиканское посольство дало 500 долларов на похороны. И после смерти о великом учёном вспомнили не сразу. Понадобилось десятилетие, чтобы о нём стали упоминать на телевидении и в газетах без унизительной характеристики «Неформат».

Мифы и правда

Хотя Ю. Кнорозов расшифровал письмо майя ещё в 50-х годах прошлого века, до сих пор рождаются и живут странные мифы о них. Один из самых популярных — миф о конце света, который якобы предсказали майя в своём календаре. В последнее время такие предсказания озвучиваются с завидной регулярностью в преддверии каждой круглой даты. Ничего подобного в календаре майя нет. Круглая дата — это просто тип записи перехода Солнца в другое созвездие. Давно известно, что Солнце движется по небесной сфере по зодиакальному кругу, каждый месяц проходя одно из 12 созвездий — знаков зодиака и возвращается к начальной точке, откуда начало путь. Однако для завершения круга из-за небольших смещений в движении Солнцу каждый раз немного не хватает года, и через год оно оказывается чуть позади начальной точки — за неё принята точка весеннего равноденствия. Ещё древние астрономы просчитали, что примерно через 2000 лет Солнце «отстаёт» на одно созвездие и пересекает экватор в точке весеннего равноденствия, находясь уже в другом (предыдущем) знаке зодиака. Так вот майя просто записали этот переход в другое созвездие красивой датой 130000, как любят астрономы.

Ещё один миф — обычаи зверских жертвоприношений. На самом деле никаких особенных ужасов и зверств не было. Майя в этом смысле ничем не отличались от других цивилизаций. Да, на заре развития практиковались человеческие жертвоприношения. Но это был, если можно так сказать, невероятный «эксклюзив», когда наступал особенно драматический момент в жизни — сильная засуха, нападение врагов и т.д. Далее все культуры (и майя не исключение) начинают заменять человеческие жертвы символами. Например, животными. Потом и вовсе неживыми символами. Могли покрошить ухо, мужской орган, чтобы кровь капала на смолу, горела, курилась. Кровь — это душа, когда она уходит в небо, значит освобождается. Это суть любого жертвоприношения. Когда на территорию майя вторглись северные варвары, они как раз в силу диких нравов, копировали обычай, не понимая сути, и могли приносить в жертву людей, да ещё и массово.

К слову, изучение цивилизации майя, основ её существования и причин гибели — часть теоретических исследований Кнорозова. Все цивилизации гибнут на одном — утрате культурной традиции. Когда цивилизация достигает расцвета и перестаёт развиваться (а развитие — залог устойчивости закрытой системы), она неизбежно начинает умирать. Так и майя — они достигли расцвета (по сути, они там были умнее всех), «тормознули» в развитии, а тут накладки с климатом, варвары вторглись... У них даже социальная организация нарушилась. Ведь лидеры майя наследовали титулы по крови. Варвары сообразили, что надо в первую очередь истребить лидеров, верхушку, и система развалилась. Майя расселились по территории Мексики и Гватемалы, утратив календарь, письмо. Исчезли города. Майя отступили на более низкий цивилизационный уровень, к простому сельскому хозяйству, охоте. После социальной катастрофы 10-го века, в 12 веке начинается возрождение. Взялись за ум, вроде бы пошло... и опять повторилась универсальная модель, как во всем мире. Нагрянули испанцы. А цивилизация без своей территории существовать не может. Это очень важный момент для защиты любого социального пространства. Это наша еда, энергия. Что сейчас с Россией происходит? На русских всем глубоко плевать. Но у нас продолжает оставаться шестая часть суши с богатейшими энергоресурсами, которые пытаются всеми силами завладеть. За это идет битва. Так и у майя: когда утратили собственную территорию, которой они могли распоряжаться, на которой они могли выстраивать свою политику, делать то, что нужно им, это было начало конца.

Юрий Валентинович Кнорозов*
(19.11.1922 - 30.03. 1999)

Советский историк и этнограф, специалист по эпиграфике и этнографии; основатель советской школы майянистики. Доктор исторических наук (1955). Лауреат Государственной премии СССР (1977). Кавалер ордена Ацтекского орла (Мексика) и Большой золотой медали (Гватемала).

Известен своей дешифровкой письменности майя, в продвижении математических методов исследования недешифрованных письменностей. В группу исследователей под руководством Кнорозова в разное время входили такие известные историки, этнографы и лингвисты, как Александр Кондратов, Маргарита Альбедиль, Николай Бутинов и др. В середине 1950-х годов ими было начато исследование письменности острова Пасхи (ронгоронго). В 1960-е годы группа Кнорозова предложила дешифровку письменности долины Инда, которая, однако, пока не является общепризнанной.

Кнорозов Ю.В.

Ю.В.Кнорозов родился под Харьковом в семье русских интеллигентов, В 1937 г. закончил семь классов 46 железнодорожной школы. В 1939 г. - рабфак при 2 ХМИ. В 1939 г. Кнорозов поступил на исторический факультет Харьковского государственного университета им. А.М. Горького. С началом войны Кнорозов оказался на оккупированной территории. В 1943 г. он перешел линию фронта, дошел до Москвы и продолжил учебу на историческом факультете МГУ. Затем был призван в армию, в учебную часть под Москвой.

Сразу после войны закончил исторический факультет МГУ, специализируясь по этнографии. Его дипломная работа была посвящена шаманским практикам, как и первая публикация, вышедшая в 1949 г. в журнале Советская Этнография: «Мазар Шамун-наби». Но уже тогда Ю.В. Кнорозов всерьез увлекся дешифровкой письма майя, вопреки общему скептическому настрою. «То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения, неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!», считал он.

В поступлении в аспирантуру МГУ Ю.В. Кнорозову было отказано из-за нахождения на оккупированной территории. Дешифровку древнего письма майя молодой ученый продолжил уже в Ленинграде, куда он перебрался в конце 40-х годов. В это время он и жил и работал в Музее этнографии народов СССР, разбирая пострадавшие при бомбардировках коллекции.

Тикаль. Северный Акрополь**

Уже при жизни Кнорозова сравнивали с Шампольоном, расценивая это сравнение как несомненную похвалу. Однако, с точки зрения науки, интеллектуальный прорыв российского ученого имел куда более весомое значение: во-первых, у него не было билингвы (одного текста, написанного на разных языках), а во-вторых, ему пришлось разработать метод дешифровки неизвестных систем письма.

Метод, разработанный Кнорозовым и примененный при дешифровке письма майя и использовавшийся в последствии для дешифровок письма острова Пасхи и протоиндийских текстов, получил название метода позиционной статистики. Свой метод он блестяще опробовал на дешифровке иероглифического письма майя.

Первая публикация результатов дешифровки, вышедшая в «Советской Этнографии» в 1952 г., под названием «Древняя письменность Центральной Америки», произвела настоящий фурор. Гениальное открытие Кнорозова было с восторгом принято отечественной научной общественностью.

29 марта 1955 г. Кнорозов вышел на защиту кандидатской диссертации. Но результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук, что в гуманитарной области происходит крайне редко.

Защита диссертации по индейцам майя стала научной и культурной сенсацией в Советском Союзе, очень быстро о дешифровке узнали и за рубежом. Казалось парадоксом - ни разу не побывав в Мексике, советский исследователь сделал то, чего не добились многие ученые разных стран, годами проводившие полевые исследования среди индейцев майя.
Зарубежные коллеги поделились на два лагеря: одни сразу же и безоговорочно стали, по определению известного американского археолога, профессора Йельского университета Майкла Ко, «кнорозовистами». Другие восприняли открытие молодого советского ученого как личное оскорбление.

Паленке. Мексика**

В 1963 г. вышла великолепная монография Ю.В. Кнорозова «Письменность индейцев майя», раскрывающая принципы дешифровки. В 1975 г. удалось опубликовать переводы текстов. Монография называлась: «Иероглифические рукописи майя».

Сейчас это воспринимается как абсурдная нелепость, но в советские времена Кнорозов считался «невыездным». При этом он горько шутил, «создавались бесконечные комиссии по вывозу его в Мексику и уже все члены комиссий там уже побывали». В результате, в стране майя великому дешифровщику удалось побывать лишь в 1990 году, когда он был приглашен президентом страны Винисио Сересо. Приглашение совпало с периодом активных усилий по размораживанию дипломатических отношений с Гватемалой. Правительство Гватемалы организовало Кнорозову посещение всех наиболее ярких достопримечательностей страны и отметило заслуги великого ученого вручением ему Большой Золотой Медали Президента. Хотя ученый и говорил до поездки, что «все археологические места он прекрасно знает по публикациям», тем не менее, никогда не забыть то удивительное выражение его лица, когда он поднялся на пирамиду Тикаля.

Тикаль. Пирамида**

Затем, начиная с 1995 г. последовали поездки в Мексику по приглашению Национального Института Антропологии и Истории. Он был счастлив, посещая все самые заветные места - Паленке, Бонампак, Йашчилан, Чичен-Ица, Ла-Вента, Монте-Альбан, Теотиуакан, Шочикалько… Если в 1990 г. он довольно бодро поднялся на пирамиду Большого Ягуара в Тикале, то пять лет спустя спуск к саркофагу в Паленке стоил ему неимоверных усилий и он сам признался в этом. Но на земле майя он чувствовал себя счастливым.

В 1995 г. в Юрию Кнорозову был вручен серебряный Орден Астекского Орла. Такие ордена вручаются мексиканским правительством иностранным гражданам, имеющим исключительные заслуги перед Мексикой. Эта награда имела для Кнорозова особое значение. Получив награду, он сказал по-испански «Сердцем я всегда остаюсь мексиканцем».
Большой радостью для великого ученого стало открытие в 1988 г. в Российском государственном гуманитарном университете Центра мезоамериканских исследований - он прекрасно понимал, что в сложившихся условиях это событие стало единственным шансом сохранить и развивать уникальную научную школу.

Бонампак**

Дешифровка письменности древних индейцев майя, создавших в 1-ом тыс. на территории Мексики и Гватемалы величайшую цивилизацию Америки, стала неоценимым вкладом Ю.В. Кнорозова в науку и культуру мира.

Настенные фрески Бонампака**

Скончался Юрий Валентинович Кнорозов 30 марта 1999 от инсульта и последовавшего отека легких. Совсем немного оставалось до выхода в свет в Мексике трехтомного издания под названием «Дешифровка, Каталог и Словарь “Шкарет” Юрия Кнорозова». Он умер в одиночестве в коридоре одной из городских больниц. Множество людей собрались для прощания с великим ученым, не помещаясь в тесном больничном морге. Руководство Кунсткамеры, заботясь о доходах музея, отказалось предоставить зал для прощания с гениальным ученым.
Так накануне прихода третьего тысячелетия ушел из жизни гений, чей вклад в науку по праву относится к величайшим достижениям ушедшего XX века.

* по метриалам исследований Ершовой Г.Г.,профессора и директора Научно-исследовательского мезоамериканского центра им. Ю.В. Кнорозова.
** фотографии городищ майя и настенных росписей из личного архива президента Фонда Жорно - Юрия Юрьевича Жорно.

В конце 2009 года в прокат вышел голливудский фильм-катастрофа «2012», рассказывающий о скором конце света, предсказанном в пророчествах индейцев майя. Сюжет блокбастера, конечно же, фантастический, однако календарь майя существует на самом деле. К сожалению, мало кто из современных россиян знает, что эти бесценные исторические документы стали понятны современному человечеству благодаря работам нашего соотечественника. До середины прошлого века лучшие умы мира считали, что ключ к иероглифическому письму майя утерян навсегда, и расшифровать тексты невозможно. Это мнение было общепринятым для всех, кроме молодого лингвиста Юрия Кнорозова. Именно ему принадлежат слова, впоследствии ставшие крылатыми: «То, что создано одним человеческим умом, может быть разгадано другим»…

Юрий Валентинович Кнорозов прожил долгую, интересную, и очень скромную жизнь. Выдающийся этнограф и лингвист, лауреат Государственной премии СССР, видный специалист по шаманским практикам, один из основоположников семиотики, создатель «теории сигнализации» и дешифровщик письменности майя, кавалер Ордена ацтекского орла, Большой золотой медали Президента Гватемалы, он никогда не был широко известен у себя на родине. Впрочем, Юрий Валентинович и не стремился к известности. Он вел тихую жизнь кабинетного ученого, хотя коллеги, хорошо знакомые с его трудами, и поныне говорят, что работы Кнорозова, не просто талантливы, а гениальны. И, как это подобает гению, Юрий Кнорозов, порой делал вещи, которые нам, простым обывателям, кажутся странными. Например, многие из его работ по теории сигнализации написаны в соавторстве с кошкой Асей, о чем в заголовке сделана запись по всем правилам. Редакторы всякий раз вычеркивали кошку из соавторов, что очень обижало ученого.

И откуда им было знать, что лингвист вовсе не пытается шутить? Юрий Кнорозов родился в 1922 году 19 ноября. Тем не менее, сам он утверждал, что родился 31 августа и всегда отмечал оба дня рождения. Словом, тайны в жизни того, кому было суждено стать великим дешифровщиком, начались сразу после рождения.

О коте и крокете

Семейство Кнорозовых жило на Украине, под Харьковом. В доме было много домашней живности, которую мама Юрия очень любила. Она каким-то образом умела «договариваться» даже с курами. Позже ее внуки вспоминали: «Бывало, подходит к бабушке курица, и она говорит ей, ну что ты пришла, иди лучше яйцо снеси. И курица послушно идет и несет яйцо». Конечно же, были в сельском доме и кошки. И когда Юрий в возрасте пяти лет решил написать свой первый рассказ, то сделал его героем именно домашнего кота. Рассказ вышел небольшим, но подробным. В «авторской редакции» он выглядел так: «Кот ес трову а зимой палму очен смешной он часто напивал молоко или ел перог или ещо што нибуд крал кот стасквал напол мясо пил из ведра воду кот часто ел птиц». Многие буквы написаны зеркально и в целом рассказ очень напоминает тайнопись, которой Юрий Кнорозов посвятит всю свою жизнь. Но и сквозь этот шифр «моральный облик» кота проглядывает весьма отчетливо.

Немногим позже в жизни Юрия произошло событие, которому он впоследствии придавал очень большое значение. Сам ученый рассказывал о нем подробно, но в характерном для него «телеграфном» стиле, короткими, скупыми фразами: «Когда мне было не больше пяти лет, мы играли в крокет и братья стукнули меня шаром по лбу. Сознания я не терял и даже не запищал. Для братьев все обошлось хорошо, а я почти остался без зрения. А читать, заметим, уже умел. Зрение восстановили, хотя и с трудом. Видимо, это и была своего рода «колдовская травма». Могу дать рекомендацию: будущих дешифровщиков бить по башке, только неясно как». Насколько верно это предположение, сказать трудно, но на интересах Юрия оно точно отразилось. Уже будучи студентом-первокурсником исторического факультета Харьковского университета, он начитает серьезно интересоваться шаманизмом и после второго курса, бежав с окуппированной немцами территории, переводится на исторический факультет МГУ, на кафедру этнографии, где шаманские практики можно было изучать наиболее полно. В армию его не брали даже во время войны - по состоянию здоровья. То, что Юрий Кнорозов оказался на оккупированных территориях, впоследствии закрыло талантливому студенту путь в аспирантуру, а заодно сделало его невыездным.

Разгадка секрета майя

После войны в его руках оказались книги «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды в публикации Брассера де Бурбура и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта, которые и стали отправной точкой в его работе по дешифровке письменности майя. Судьба этих книг тоже своего рода тайна, никто не знает, как они оказались в руках молодого ученого, а сам Кнорозов никогда не говорил об этом.

Однажды на глаза Кнорозову попалась опубликованная в 1945 г. статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием «Дешифровка письма майя - неразрешимая проблема». Кнорозов воспринял эту публикацию как личный вызов. «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом не может не быть разгадано другим.

С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!» - пишет он, оставляет шаманские практики и начинает собственным примером доказывать сформулированное им же правило.

Ему удается сделать невозможное — решить задачу, признанную неразрешимой всеми мировыми светилами лингвистики. К началу пятидесятых годов тексты майя оказываются расшифрованными. Первая публикация о результатах дешифровки вышла в 1952 г. В то время Юрий Валентинович уже рабал в Кунсткамере - ленинградском отделении Института этнографии АН СССР. Там он готовится к защите кандидатской диссертации и одновременно опасается этого события, потому что прочтенные им тексты не соответствуют тому, что писал о культуре индейцев Центральной Америки сам Ф. Энгельс. В то время за такие вольности можно было получить и тюремный срок! Поэтому тема диссертации звучала нейтрально: «Сообщение о делах в Юкатане Диего де Ланды, как этно-исторический источник». Защита прошла в Москве 29 марта 1955 года и уже на следующий день превратилась в легенду. Выступление Кнорозова на ученом совете, длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук! Работа Кнорозова стала научной и культурной сенсацией в Советском Союзе. Очень быстро о дешифровке узнали и за рубежом, породив у иностранных специалистов бурю эмоций: восторг вперемешку с завистью. Они не понимали, как человек, ни разу не видевший воочию предмет своего исследования, смог создать такой блестящий труд. Что правда, то правда: лишь спустя полвека Юрий Кнорозов ступил на землю страны, изучению которой он отдал большую часть своей жизни.

А до того момента он лишь отшучивался в свойственной ему манере: «Я кабинетный ученый, и для того чтобы работать с текстами не надо ползать по пирамидам». Но он мечтал о пирамидах. Хотя успех принес ему иную награду. Новоиспеченному доктору наук была положена отдельная квартира, и получив ее, ученый осуществил другую свою доселе несбыточную мечту - обзавелся собственной кошкой.

Остаться с Асей

С тех пор кошки всегда жили в доме Юрия Кнорозова — самые разные, но, пожалуй, самой известной их них стала голубоглазая кошка, похожая на сиамскую по имени Аспид или по-иному Ася. Она появилась у ученого в семидесятых годах, и именно с Асей на руках Юрий Валентинович изображен на самой известной своей фотографии. Этот снимок сделала его сотрудница, Галина Дзенискевич. Если у ученого просили фотографию для прессы, то он всегда давал именно эту. Правда, чаще всего при публикации кошку оставляли за кадром, что Кнорозова очень возмущало.

С любимой кошкой Асей на руках. 70-е годы

Фотография, и правда, очень необычная, из разряда тех, что красноречивее любых рассказов. Любителям животных хорошо знаком тот факт, что со временем домашние питомцы становятся похожими на своих хозяев, но здесь мы видим прямо-таки невероятное сходство! Будто глядит на нас не человек с кошкой на руках, а единая, цельная сущность, часть которой воплощена в человеке, а часть - в кошке. Ася была соавтором Юрия Валентиновича отнюдь не фигурально: наблюдая за тем, как кошка общается со своими котятами, он проверял на практике свои предположения по теории сигнализации. И не только кошка становилась похожей на своего хозяина, или скорее - друга, но и он на нее. Друзья ученого часто подмечали, что Юрий Валентинович, порой сам не отдавая себе в том отчета, начинал вести себя по-кошачьи. Людей, которые были ему неприятны, он обходил стороной, старался не разговаривать и даже не смотреть на них. А в разговорах с друзьями внезапно мог выразить свои эмоции через мяуканье разных оттенков или, к примеру, самое настоящее кошачье шипение. Он считал, что это позволяет более экспрессивно выразить отношение к собеседнику. Людей, малознакомых с ученым, такой стиль общения порой ставил в тупик, но настоящие друзья не удивлялись, понимая, что гениям порой дозволяется то, что не подобает простым смертным.

Кошкам в доме ученого позволялось все, но, впрочем, они никогда не злоупотребляли этим. К тому же Юрий Валентинович любил не только своих кошек, но и вообще всех представителей кошачьего племени. У многих его коллег дома тоже жили кошки, и, по воспоминаниям, Кнорозов всегда приходил в гости, имея в кармане сушеный корень валерьянки или пучок кошачьей травы. В письмах к друзьям он описывал и зарисовывал растения, которые особенно нравятся кошкам.

У Аси был котенок, которого Юрий Валентинович назвал Толстым Кысом. Будучи еще совсем маленьким, Толстый Кыс ухитрился поймать на подоконнике голубя, за что был удостоен особой чести: его фотография всегда стояла на обширном письменном столе ученого.

Толстый Кыс

А в последние годы жизни у него была кошка, которую он почему-то называл котом и звал Белобандитом. В беседах с друзьями Юрий Кнорозов не раз говорил, что все кошки хороши, но он хотел бы навсегда остаться со своей любимицей Асей.

***

Великий дешифровщик умер 30 марта 1999 г. Он совсем немного не дожил до знакового события: выхода в свет в Мексике трехтомного издания под названием «Дешифровка, Каталог и Словарь “Шкарет” Юрия Кнорозова». Ученый умер в одиночестве в коридоре одной из городских больниц. Множество людей собрались, чтобы проститься с ним. Ему очень нравилась Невская Лавра, но похоронили его на новом кладбище, уже за городской чертой. Чем-то его похороны напоминали неприкаянную кончину Паганини. Что же, у гениев все происходит не так, как у обычных людей. Но главное, ученики и почитатели исполнили его мечту. Спустя пять лет после смерти, благодаря инициативе Сергея Миронова (тоже, впрочем, кошатника) на могиле Кнорозова был установлен памятник.

А на надгробной плите изображена та самая фотография, где цельная сущность, воплощенная в человеке и кошке, смотрит на нас внимательно и строго. Кажется, что для этого взгляда и правда не существует никаких преград. Он может пронзить толщу веков и так же пристально рассматривать самые сокровенные секреты великих цивилизаций прошлого. Быть может, так и есть на самом деле?

А нам, простым людям, еще только предстоит узнать, что могут увидеть человек и его кошка, если научатся смотреть в одном направлении и мыслить в унисон. Так, как научился Юрий Валентинович Кнорозов и его соавтор по имени Ася.

Елена Патрушева

Материалы, предоставленные родственниками Ю.В. Кнорозова, войдут в биографию Ю.В. Кнорозова «Юрий Кнорозов: анатомия гениального открытия», автор Г.Г. Ершова.